Говорящие с... - Страница 307

307

- Да, я такой, - скромно сказал водитель и деликатно высвободился, после чего пригляделся к драке, фыркнул, ворвался в ее эпицентр, и через несколько секунд драка превратилась в пять слабо подергивающихся тел, грудой сваленных на ковре. - Эй, мужик у окна, сдерни-ка пару штор! Этих тоже лучше связать.

- Вам не нужно никуда идти! - возвестил бородатый Петя, вместо того чтобы сдергивать шторы. - Нет смысла куда-то идти. Мы умерли. Поэтому и не слышат нас на улице, хоть и кричим мы прямо в окно. Здесь наше последнее пристанище...

- Это нам кажется, что мы кричим прямо в окно, - раздраженно пояснила Шталь. - Но, скорее всего, мы кричим не через одно, а через множество окон. И все они закрыты. Они не слышат нас, потому что мы кричим слишком далеко, вот и все.

- Просто и понятно, - со смешком заметил Слава, грустно поглядывая на люстру.

- Нет хода мертвым в светоносный мир живых, - продолжал зловеще вещать Петя из растрепавшейся бороды.

- Этого тоже придется связать, - подытожил Михаил, и тут Эша, шагнув к не-родственнику, обрадованно-сердито воскликнула:

- Это же мой мячик!

- Нет, мой! - рука Горбачева отдернулась, сжав пальцы на боках мячика, и его взгляд стал почти стяжательским. - Я его нашел!

- Это мячик из моей машины, - с плохо поставленным терпением произнесла Шталь. - Я их привезла с собой в багажнике целую кучу!.. семь, во всяком случае! Ты залез в мою машину?!

- Ты привезла сюда целых семь мячиков?! - неожиданно взвыл не-родственник, хватаясь свободной рукой за голову. - В это кошмарное место?! Да ты же их...

Он осекся, поспешно сдернул со стола бутылку и ополз в своем кресле, свесив голову и бессвязно бормоча что-то насчет плохого самочувствия, но и Эша, и стоявший поблизости Михаил успели уловить короткую, почти не различимую сизую вспышку в спрятавшихся под веками глазах не-родственника.

- Вот это сюрприз! - изумленно произнес Михаил, наклонившись к Эше. - Незарегистрированный, да еще из первого поколения, - он прищурился, приглядываясь к Горбачеву. - А у нас только трое его зараженных... Так может, здесь и еще кто есть?

- Если и так, они в жизни не признаются, - Эша покосилась на отряд, уже частично расположившийся в комнате и все еще раздраженно державшийся за руки. - Господи, по-моему, он считает, что я убила его мячики! Дай-ка сюда! - потянувшись, она ловко выхватила мячик из расслабившейся руки не-родственника, тот, ахнув, вскочил, но был пойман Михаилом и возвращен в кресло. Все, кто находился в комнате - даже невменяемая связанная орда - смотрели на них с жадным интересом, только парочка на диване не переставала обмениваться звучными поцелуями. Шталь бросила мячик на пол, тот лениво подпрыгнул несколько раз, прокатился мимо ноги старичка, которую тот испуганно поджал, миновал диван и остановился между ножками стула.

- Ну, - прошептала Шталь. - Ну же!

Мячик качнулся, совершил два оборота и уткнулся в ножку стула. Слабо срикошетил, прокатился в обратном направлении с полметра и замер, словно полностью лишившись сил.

- Понял? - сказала Эша страдающим глазам не-родственника, и тот, шумно вздохнув, окунул лицо в сложенные ладони. - Он всего лишь...

...не слышит... как же так... он не слышит... а ты слышишь?

...я всегда возвращаюсь... но я не могу, не могу... не пускает... запрещает...

...ты слышишь?.. ты ведь любишь?.. еще любишь?

Мячик, так и оставшийся недвижим, скулил, как потерявшийся щенок. Он выглядел самым несчастным мячиком в мире. Кроме того он выглядел самым беспомощным мячиком в мире. Краем глаза Эша увидела, как резко вздернул голову не-родственник. Казалось, он сейчас совершенно по-собачьи насторожит уши.

...слышишь?!.. слышишь?!..

...забери, пожалуйста, забери...

Слава развернулся и пристально уставился на незатейливую пятилампочную люстру с синими матерчатыми абажурчиками. На мгновение в глазах Шталь люстра пошла рябью, после чего стало выглядеть еще более четкой и реальной. Вне всякого сомнения, второй жалобный голосок-ощущение принадлежал ей. Кто-то запричитал в углу комнаты, где стоял большой кожаный диван, кто-то беззвучно застонал с каминной полки. Голоски-ощущения появлялись одни за другим - всполошенные, паникующие, страдающие, беззвучные - уже целый хор голосков. Вещи вокруг не менялись совершенно и не предпринимали никаких действий, но комната теперь казалась сплошь забитой живыми существами. На карнизе вместо тяжелой шторы развевался страдалец. Журнальные столики вместо бутылок и бокалов словно были заселены несчастными зверушками. Зеркало на стене стало чем-то испуганно-истеричным, напомнив Эше ее саму в самом начале развеселой истории с Говорящими. Мебель превратилась в грустных великанов, коварно плененных злыми лилипутами. Английский офицерский палаш на стене совсем раскис, и Эша успела заметить, с каким негодованием уставился на него Михаил. Голоса-голосочки-ощущения, далекие, едва слышные, и Шталь уже не могла понять, кого именно сейчас слышит. Сморщившись, схватилась за голову, стукнув себя при этом в висок позабытым канделябром, все еще цепко державшим стеариновые тела свечей. Кажется, канделябр ничего не говорил.

Кажется она окончательно сойдет с ума прямо сейчас!

- А что происходит? - вдруг задала совершенно неожиданный вопрос парочка с дивана, временно прервав обмен поцелуями, и тут же наступила абсолютная тишина. Не-родственник с жалобным криком подстреленной чайки слетел с кресла и схватил теннисный мячик, прижимая его к себе, словно малолетнее дитя. Эша опустила руки, растерянно оглядываясь, Слава зло вцепился в бейсболку, неотрывно глядя на люстру, а Михаил сдернул со стены палаш, выхватил его из обтянутых кожей ножен и возмущенно сказал изукрашенному травлением клинку:

307